Прапамять
И вот вся жизнь! Круженье, пенье,
Моря, пустыни, города,
Мелькающее отраженье
Потерянного навсегда.
Бушует пламя, трубят трубы,
И кони рыжие летят,
Потом волнующие губы
О счастье, кажется, твердят.
И вот опять восторг и горе,
Опять, как прежде, как всегда,
Седою гривой машет море,
Встают пустыни, города.
Когда же, наконец, восставши
От сна, я буду снова я, —
Простой индиец, задремавший
В священный вечер у ручья?
Конец июня — начало июля 1917
Итак, о чём этот стих?
Прежде чем разобрать то, в каком контексте он написан, имеет ли место гипотеза, что Гумилёв смотрел на
революционную Россию
17го года и хотел проснуться от этого сумасшествия, обратимся к непосредственному восприятию и углублению понимания смысла и символов, которые при первом прочтении проскакивают при мимо глаз.
1ая строфа– Образ летящей птицы – моря пустыни, города. Восприятие автора всё это где-то уже видело, но то, подлинное, – почему-то потеряно навсегда.
2ая строфа– Первая мысль – через любовь, через мысли о счастье существо автора прикасается к таинству Прапамяти, воспоминаний, которые появляются в 3й строфе, и к пониманию себя, которое появляется в 4й строфе.
Вторая мысль, что первые две строки – это образ Апокалипсиса – на землю снизойдёт пламя, архангел вострубит, полетят всадники на конях. Именно это описано схематично в двух строках. Как эта мысль меняет смысл строфы? Вероятно, что волнующие губы – это что-то небесное, появляющееся в диалоге с душой после апокалипсиса*. Но почему «волнующие губы»? Что они там волнуют? М.б. речь идёт всё-таки об эмоционально-романтическом воспоминании автора, когда его сущность абстрагируется от текущей действительности, переживает апокалипсис, а через любовь обретает прапамять.
3тья строфа– То есть через волнующие его губы исчезает ощущение иллюзорности жизни, мелькающей словно отражение чего-то подлинного, через любовь появляются подлинные восторг и горе, существовавшие трансцендентно, где-то «как прежде, как всегда». Он выходит из зазеркалья к реальности, это прямо-таки сюжет для съёмок, как из беззвучного первого абзаца он очутился перед подлинным морем, пенящимся, как из глубин памяти поднимаются пустыни и города.
4ая строфа– Чётвёртая строфа – это именно тот смысл, который лежит на поверхности и становится очевиден чуть ли не с первого прочтения: когда же я проснусь в подлинной реальности, где я – это индиец, который задремал у ручья. Довольно известный сюжет даосизма и буддизма о Лао-цзы. А между тем, у автора есть ощущение ошибки, лёгкой провинности, которую он допустил в
прошлой жизни
– задремать у ручья в священный вечер. Вот она, причина «потерянного навсегда».
Чтож, теперь интересно и профессиональные трактовки почитать, и с реальностями контекста разобраться.
Было ли это стихотворение юношеским эзотеризмом? Сравнивая стихотворение с тем, что написал автор через три года, «Память », находишь там героя стиха Прапамять как один из пройденных этапов жизни автора. Их обязательно нужно читать в паре.
* Когда я размышлял над этим, то впервые для себя понял, что в стихотворении Блока «Девушка пела в церковном хоре» тот самый Ребёнок, что «и только высоко у царских врат, причастный тайнам плакал ребёнок» – это же младенец Иисус, а не просто какой-то младенец, который оказался почему-то высоко в церкви и рыдает. Он – причастен к тайнам. Царские врата – врата алтарной части храма, именно там изображается Богородица с младенцем. Девушка пела и Он заплакал.
***
Отвечай мне, картонажный мастер…
Отвечай мне, картонажный мастер,
Что ты думал, делая альбом
Для стихов о самой нежной страсти
Толщиною в настоящий том?
Картонажный мастер, глупый, глупый,
Видишь, кончилась моя страда,
Губы милой были слишком скупы,
Сердце не дрожало никогда.
Страсть пропела песней лебединой,
Никогда ей не запеть опять,
Так же как и женщине с мужчиной
Никогда друг друга не понять.
«В этом мире есть большие звезды,
В этом мире есть моря и горы,
Здесь любила Беатриче Данта,
Здесь ахейцы разорили Трою!
Если ты теперь же не забудешь
Девушку с огромными глазами,
Девушку с искусными речами,
Девушку, которой ты не нужен,
То и жить ты, значит, не достоин».
***
Девочка
Временами, не справясь с тоскою
И не в силах смотреть и дышать,
Я, глаза закрывая рукою,
О тебе начинаю мечтать.
Не о девушке тонкой и томной,
Как тебя увидали бы все,
А о девочке милой и скромной,
Наклоненной над книжкой Мюссе.
День, когда ты узнала впервые,
Что есть Индия, чудо чудес,
Что есть тигры и пальмы святые –
Для меня этот день не исчез.
Иногда ты смотрела на море,
А над морем вставала гроза,
И совсем настоящее горе
Застилало слезами глаза.
Почему по прибрежьям безмолвным
Не взноситься дворцам золотым?
Почему по светящимся волнам
Не приходит к тебе серафим?
Читайте также:
И я знаю, что в детской постели
Не спалось вечерами тебе,
Сердце билось, и взоры блестели,
О большой ты мечтала судьбе.
Утонув с головой в одеяле,
Ты хотела быть солнца светлей,
Чтобы люди тебя называли
Счастьем,
лучшей надеждой
своей.
Этот мир не слукавил с тобою,
Ты внезапно прорезала тьму,
Ты явилась слепящей звездою,
Хоть не всем, только мне одному.
Но теперь ты не та, ты забыла
Всё, чем в детстве ты думала стать.
Где надежды? Весь мир – как могила.
Счастье где? Я не в силах дышать.
И, таинственный твой собеседник,
Вот, я душу мою отдаю
За твой маленький детский передник,
За разбитую куклу твою.
***
Нежно небывалая отрада…
Нежно-небывалая отрада
Прикоснулась к моему плечу,
И теперь мне ничего не надо,
Ни тебя, ни счастья не хочу.
Лишь одно бы принял я не споря –
Тихий, тихий, золотой покой
Да двенадцать тысяч футов моря
Над моей пробитой головой.
Что же думать, как бы сладко нежил
Тот покой и вечный гул томил,
Если б только никогда я не жил,
Никогда не пел и не любил.
-
Читайте также:
***
ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ.
Песнь первая
Свежим ветром снова сердце пьяно,
Тайный голос шепчет: «все покинь!» –
Перед дверью над кустом бурьяна
Небосклон безоблачен и синь,
В каждой луже запах океана,
В каждом камне веянье пустынь.
Мы с тобою, Муза, быстроноги,
Любим ивы вдоль степной дороги,
Мерный скрип колес и вдалеке
Белый парус на большой реке.
Этот мир, такой святой и строгий,
Что нет места в нем пустой тоске.
Ах, в одном божественном движеньи,
Косным, нам дано преображенье,
В нем и мы – не только отраженье,
В нем живым становится, кто жил…
О пути земные, сетью жил,
Розой вен вас Бог расположил!
И струится, и поет по венам
Радостно бушующая кровь;
Нет конца обетам и изменам,
Нет конца веселым переменам,
И отсталых подгоняют вновь
Плетью боли Голод и Любовь.
Дикий зверь бежит из пущей в пущи,
Краб ползет на берег при луне,
И блуждает ястреб в вышине, –
Голодом и Страстью всемогущей
Все больны, – летящий и бегущий,
Плавающий в черной глубине.
Веселы, нежданны и кровавы
Радости, печали и забавы
Дикой и пленительной земли;
Но всего прекрасней жажда славы,
Для нее родятся короли,
В океанах ходят корабли.
Что же, Муза, нам с тобою мало,
Хоть нежны мы, быть всегда вдвоем!
Скорбь о высшем в голосе твоем:
Хочешь, мы с тобою уплывем
В страны нарда, золота, коралла
В первой каравелле Адмирала?
Видишь? город… веянье знамен…
Светит солнце, яркое, как в детстве,
С колоколен раздается звон,
Провозвестник радости, не бедствий,
И над портом, словно тяжкий стон,
Слышен гул восторга и приветствий.
Где ж Колумб? Прохожий, укажи!
– «В келье разбирает чертежи
С нашим старым приором Хуаном.
В этих прежних картах столько лжи,
А шутить не должно с океаном
Даже самым смелым капитанам».
Сыплется в узорное окно
Золото и пурпур повечерий,
Словно в зачарованной пещере,
Сон и явь сливаются в одно,
Время тихо, как веретено
Феи-сказки дедовских поверий.
В дорогой кольчуге Христофор,
Старый приор в праздничном убранстве,
А за ними поднимает взор
Та, чей дух – крылатый метеор,
Та, чей мир в святом непостоянстве,
Чье названье Муза Дальних Странствий.
Странны и горды обрывки фраз:
«Путь на юг? Там был уже Диас!»…
– Да, но кто слыхал его рассказ?.. –
«… У страны Великого Могола
Острова»… – Но где же? Море голо.
Путь на юг… – «Сеньор! А Марко Поло?»
Вот взвился над старой башней флаг,
Постучали в дверь –
условный знак
, –
Но друзья не слышат. В жарком споре –
Что для них отлив, растущий в море!..
Столько не разобрано бумаг,
Столько не досказано историй!
Лишь когда в сады спустилась мгла,
Стало тихо и прохладно стало,
Муза тайный долг свой угадала,
Подошла и властно адмирала,
Как ребенка, к славе увела
От его рабочего стола.
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
Двадцать дней как плыли каравеллы,
Встречных волн проламывая грудь;
Двадцать дней как компасные стрелы
Вместо карт указывали путь,
И как самый бодрый, самый смелый
Без
тревожных снов
не мог заснуть.
И никто на корабле, бегущем
К дивным странам, заповедным кущам,
Не дерзал подумать о грядущем;
В мыслях было пусто и темно;
Хмуро измеряли лотом дно,
Парусов – чинили полотно.
Астрологи в вечер их отплытья
Высчитали звездные событья,
Их слова гласили: «все обман».
Ветер слева вспенил океан,
И пугали ужасом наитья
Темные пророчества гитан.
И напрасно с кафедры прелаты
Столько обещали им наград,
Обещали рыцарские латы,
Царства обещали вместо платы,
И про золотой индийский сад
Столько станц гремело и баллад…
Все прошло как сон! А в настоящем –
Смутное предчувствие беды,
Вместо славы – тяжкие труды
И под вечер – призраком горящим,
Злобно ждущим и жестоко мстящим –
Солнце в бездне огненной воды.
Хозе помешался и сначала
С топором пошел на адмирала,
А потом забился в дальний трюм
И рыдал… Команда не внимала,
И несчастный помутневший ум
Был один во власти страшных дум.
По ночам садились на канаты
И шептались – а хотелось выть:
«Если долго вслед за солнцем плыть,
То беды кровавой не избыть:
Солнце в бездне моется проклятой,
Солнцу ненавистен соглядатай!»
Но Колумб забыл бунтовщиков,
Он молчит о лени их и пьянстве,
Целый день на мостике готов,
Как влюбленный, грезить о пространстве,
В шуме волн он слышит сладкий зов,
Уверенья Музы Дальних Странствий.
И пред ним смирялись моряки:
Так над кручей злобные быки
Топчутся, их гонит пастырь горный,
В их «сердцах отчаянье тоски,
В их мозгу гнездится ужас черный,
Взор свиреп… и все ж они покорны!
Но не в город, и не под копье
Смуглым и жестоким пикадорам,
Адмирал холодным гонит взором
Стадо оробелое свое,
А туда, в иное бытие,
К новым,
лучшим травам
и озерам.
Если светел мудрый астролог,
Увидав безвестную комету;
Если, новый отыскав цветок,
Мальчик под собой не чует ног;
Если выше счастья нет поэту,
Чем придать нежданный блеск сонету;
Если как подарок нам дана
Мыслей неоткрытых глубина,
Своего не знающая дна,
Старше солнц и вечно молодая…
Если смертный видит отсвет рая,
Только неустанно открывая:
То Колумб светлее, чем жених
На пороге радостей ночных,
Чудо он духовным видит оком,
Целый мир
, неведомый пророкам,
Что залег в пучинах голубых,
Там, где запад сходится с востоком.
Эти воды Богом прокляты!
Этим страшным рифам нет названья!
Но навстречу жадного мечтанья
Уж плывут, плывут, как обещанья,
В море ветви, травы и цветы,
В небе птицы странной красоты.
ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ
-«Берег, берег!..» И чинивший знамя
Замер, прикусив зубами нить,
А державший голову руками
Сразу не посмел их опустить.
Вольный ветер веял парусами,
Каравеллы продолжали плыть.
Кто он был, тот первый, светлоокий,
Что, завидев с палубы высокой
В диком море остров одинокий,
Закричал, как коршуны кричат?
Старый кормщик, рыцарь иль пират,
Ныне он Колумбу – младший брат!
Что один исчислил по таблицам,
Чертежам и выцветшим страницам,
Ночью угадал по
вещим снам
, –
То увидел в яркий полдень сам
Тот, другой, подобный зорким птицам,
Только птицам, Муза, им и нам.
Словно дети прыгают матросы,
Я так счастлив… нет, я не могу…
Вон журавль смешной и длинноносый
Полетел на белые утесы,
В синем небе описав дугу.
Вот и берег… мы на берегу.
Престарелый, в полном облаченьи,
Патер совершил богослуженье,
Он молил: – «О Боже, не покинь
Грешных нас«… – кругом звучало пенье,
Медленная, медная латынь
Породнилась с шумами пустынь.
И казалось, эти же поляны
Нам не раз мерещились в бреду…
Так же на змеистые лианы
С криками взбегали обезьяны;
Цвел волчец; как грешники в аду,
Звонко верещали какаду…
Так же сладко лился в наши груди
Аромат невиданных цветов,
Каждый шаг был так же странно нов,
Те же выходили из кустов,
Улыбаясь и крича о чуде,
Красные, как медь, нагие люди.
Ах! не грезил с нами лишь один,
Лишь один хранил в душе тревогу,»
Хоть сперва, склонясь, как паладин
Набожный, и он молился Богу,
Хоть теперь целует прах долин,
Стебли трав и пыльную дорогу.
Как у всех матросов, грудь нага,
В левом ухе медная серьга
И на смуглой шее нить коралла,
Но уста (их тайна так строга),
Взор, где мысль гореть не перестала,
Выдали нам, Муза, адмирала.
Он печален, этот человек,
По морю прошедший, как по суше,
Словно шашки, двигающий души
От родных селений, мирных нег
К диким устьям безымянных рек…
Что он шепчет!.. Муза, слушай, слушай!
– «Мой высокий подвиг я свершил,
Но томится дух, как в темном склепе.
О Великий Боже, Боже Сил,
Если я награду заслужил,
Вместо славы и великолепий,
Дай позор мне, Вышний, дай мне цепи!
– «Крепкий мех так горд своим вином,
Но когда вина не стало в нем,
Пусть хозяин бросит жалкий ком!
Раковина я, но без жемчужин,
Я поток, который был запружен,-
Спущенный, теперь уже не нужен».-
Да! Пробудит в черни площадной
Только смех бессмысленно тупой,
Злость в монахах, ненависть в дворянстве
Гений, обвиненный в шарлатанстве!
Как любовник, для игры иной
Он покинут Музой Дальних странствий…
Я молчал, закрыв глаза плащем.
Как струна, натянутая туго,
Сердце билось быстро и упруго,
Как сквозь сон я слышал, что подруга
Мне шепнула: «Не скорби о том,
Кто Колумбом назван… Отойдем!»
ПЕСНЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
Мы взошли по горному карнизу
Так высоко за гнездом орла;
Вечер сбросил золотую ризу,
И она на западе легла;
В небе загорались звезды; снизу
Наплывала голубая мгла.
Муза ты дрожишь, как в лихорадке,
Взор горит и кудри в беспорядке.
Что с тобой? Разгаданы загадки,
Хитрую распутали мы сеть…
Успокойся, Муза, чтобы петь,
Нужен голос ясный словно медь!
Новый мир, как девушка невинный!..
Кто ж прольет девическую кровь?
Кто визжаньем пил, как чарой винной,
Одурманит лес еще пустынный,
Острым плугом взрежет эту новь
И заплатит мукой за любовь?
Знаю! Сердце девушек бесстрастно,
Как они, не мучить никому:
Огонек болот отравит тьму,
Отуманит душу шум неясный,
Подкрадется ягуар опасный,
Победитель, к лоту твоему.
Крик… движенье… и потонет в бездне
Той, что ночи Севера беззвездней,
Слишком много увидавший взгляд.
Здесь любовь несет с собой болезни,
Здесь растенья кроют сладкий яд,
И о крови боги говорят.
Но напрасно! Воли человечьей
Не сдержать ни ядам, ни богам!
В глубине пещер, по берегам
Тихих рек, по чащам и по рвам,
Всюду, всюду, близко и далече,
Запоют, пройдут людские речи.
Поднимайся занавес времен
И развейся сумрачная чара!
Каждый павший будет отомщен,
Силою возвратного удара,
Зов свобод здесь кинет Вашингтон,
И пройдет, как молния, Пизарро.
Девушка, игравшая судьбой,
Сделается нежною женой,
Милым сотоварищем в работе…
Водопады с пеной ледяной,
Островки, забытые в болоте,
Вы для жизни духа оживете!
Друг за другом встанут города,
Там забрыжжет детский смех, и деды
Заведут спокойные беседы,
Вспоминая старые года…
Но безумцы, те уйдут туда,
Где еще не веял стяг победы.
Потому что Бог их – Бог измен!
Путник, Он идет над звездным севом,
Он всечасно хочет перемен;
Белизна нагих Его колен,
Вздох, звучащий солнечным напевом,
Снятся только ангелам и девам.
Странный Бог, не ведающий зла,
Честный, как летящая стрела,
Чуждая и круга, и угла,
Стройный Бог с душою пьяной снами,
Легкими и быстрыми шагами
Вдаль и вдаль идущий над мирами!
Заповедь его нам назови,
Дай нам знак, что ты пришла оттуда!
Каждый вестник был досель Иуда.
Мы устали. Мы так жаждем чуда.
Мы так жаждем истинной любви…
– Будь как Бог: иди, лети, плыви!
* * *
Памяти Гумилева
Гордо и ясно ты умер, умер, как Муза учила.
Ныне, в тиши Елисейской, с тобой говорит о летящем
Медном Петре и о диких ветрах африканских – Пушкин
* * *
Абу Сераф меня поцеловал
И дал напиться из своей руки…
Он целый день на север проскакал
И только к вечеру достиг брегов реки….
Где англичанин обещал отдать
Патронов вьюк и новый пулемёт,
А вместо этого заставил долго ждать –
Пока на запад солнце упадёт.
Лежали рядом мы – Абу Сераф
От пуль засады прикрывал меня…
Шакал безумно завывал в песках,
И пулемет чертил узор огня….
«Абу Сераф! Уж кончил он стрелять,
Схвати за гриву крепко и скорей!
Я знаю, сможем мы пустыню обогнать
В песке оставив несколько смертей» …
Целую я умолкшие уста…
Предатель подошел – его глаза как лёд,
Он голосом судьбы, жестоким, словно сталь
«Спокойно», – говорит, и за узду берёт…
* * *
Прошло почти 20 лет и что?…
Нет, маску не снимем –
Быть может за ней пустота.
Безумный Уран там несется в невидимом небе.
Отец той страны – пожиратель детей, и звезда
Там царствует вместо креста,
А живут там калеки.
Их хитрые лица имеют обличья людей
Всех стран и народов,
Всех рас, даже всех поколений.
И в их ослепленьях горят миллионы свечей,
В стеклянных баллонах, сжигая мильярды селений.
Погибнет, погибнет безумная эта страна!
Погибнет! – мне это открылося свыше:
Явилась её мне душа,
Вся в слезах, совершенно больна,
Когда я упал,
Когда я сорвался зимой с леденеющей крыши.
Я вниз головою летел,
И я видел, как падают вниз
Со тверди небесной в безвидную темную яму
Картонные кубики здешних пустынных столиц –
Огромнейший холст,
Загрунтованный, втиснутый в раму.
Весь белый, весь белый,
И холмиков белых ряды.
Рассчетливый тон –
Господа, повышайте все ставки…
И Павел Иваныч метлой заметает следы
На глине кровавой
По дну неглубокой канавки.
6 октября 2006.
* * *
Аськина поэза.
Ранним утром, когда просыпается свет,
Меж домов, меж деревьев, – далёкий…
Где-то там, за сетями, как сотовый бред,
Заблудился – такой одинокий –
Жёлтый смайлик: две точки и скобка – простые значки,
Но за ними воздушно парила
Эта звёздочка в верхнем регистре, почти
Не заметна, а им подарила
Поцелуй… Но звезда исчезает с небес:
Солнце всходит – заходит Венера
Вот трамвай прозвенел, прошуршал «Мерседес»
У окна… так исполнена мера
Утра…
27 декабря 2006.
* * *
Ещё одна Аськина поэза.
Что увидишь ты в смутном свеченье астрала?
Чаровницу? Владычицу северных вьюг?
Что на север земли в этот город сбежала,
Бросив вязкий и липкий от похоти юг.
Здесь в нордическом граде она заплетает
Свои тёмные косы, смотрясь в синеву –
Перед ней, как хрустальное море, мерцает
Электронное око открытое в тьму.
В нём её повеленью послушны частицы
Утомлённых сердец в негативе кругов.
Её пальцы быстры и порхают, как птицы,
Разметая глаза ослеплённых снегов.
Это Дайна! – Как песня в пространстве несётся…
Её девять звучаний пронижут замёрзший металл:
В каждом доме, и в каждой постели проснется
Тот, кто в юности смутно об этом мечтал.
Это Дайна – её называет так мама,
Потерявшая годы в свеченье московских ночей,
Не понявшая дочери, что бесконечно упрямо
Изливает во мглу свет невидимых миру лучей.
29 декабря 2006.
* * *
Аськина поэза 2007.
Красненький потешный шарик пляшет в Аськином окне
Рядом с шёлковым сердечком – детской куклы-Коломбины
Этот Аськин день рожденья маскирует тайны девы:
Там в неведомых пространствах… рыцарь мчится на коне…
Колдуна, что заклинаньем переплёл свои седины
С золотом волос прекрасных, одурманив королеву
Должен поразить он смело, и увлечь её в альковы,
Где на алых покрывалах обнажится её тело.
Так в игре огней и страсти, в тёмных, мрачных залах замка
Разыграется прекрасный танец слов, намёков, стонов…
К виртуальному соитью, к алхимическому браку
Там склонится королева, опьянённая свободой…
И ослабнут её пальцы, не касаясь больше клавиш,
Только шарик будет прыгать над пресыщенной природой….
13 февраля 2007.
* * *
Поэту Н.Гумилеву
Загляни в мой зеленый светлый зрачок –
Чистый, чистый, как воды Невы.
В этом мире дневном я совсем одинок.
Я – индеец из рода Совы.
Наши славные войны давно ушли
За белесый небесный туман.
Я один был пойман людьми земли
В их жестокий железный капкан.
Они дарят мне бусы – стеклянный сон.
Я их молча на шею надел.
Для меня их мечта – погребальный звон
Этот день – это их удел.
Мой же – ночь, и запах зверей.
Желтый в чёрном светящий глаз.
Ночь. Не влажный сумрак теней.
Бездна, мрак и смертельность ласк.
У каждой жизни есть история. сайт захватывает самые удивительные
и захватывающие истории об известных людях. Последний роковой день. Решение, которое
изменило все. Момент обмана или смерти. Самый большие взлеты и самые неожиданные
падения. Определяющая возможность. Самый сокрушительный провал. Неожиданная связь.
Благодаря биографиям и ежедневным функциям, которые подчеркивают
интересную, убедительную и удивительную точку зрения, мы являемся цифровым источником
правдивых историй о людях, которые имеют значение.
Цивилизацию сформировали великие личности
Человеческая
цивилизация видела многочисленное количество людей, которые изменили ход истории
и повлияли на сферу их жизни своей харизмой, интеллектом и талантом. Будь то географическая
экспансия, искусство и развлечения, наука и технологии, литература, политика, государственное
управление или игры и спорт, эти люди создали историю своей работой.
Мнение эксперта:
Николай Гумилев – один из ярких представителей русской поэзии Серебряного века. Его стихотворение “Прапамять” вызывает интерес у литературных экспертов. Оно отражает тему памяти и истории, что актуально и сегодня. Эксперты отмечают, что в этом произведении Гумилев обращается к теме предков, прошлого и наследия, что делает стихотворение универсальным и понятным для разных поколений. Анализируя языковые и структурные особенности стихотворения, эксперты отмечают мастерство поэта в использовании образов и метафор, что придает произведению глубину и эмоциональную насыщенность. Таким образом, “Прапамять” Н.Гумилева продолжает быть объектом изучения и восхищения литературных критиков и исследователей.
Биографии людей которые повлияли на ход
истории
Великие
исследователи, такие как Васко да Гама и Колумб, открыли новые земли, а Александр
Великий почти покорил весь мир. Точно так же гении, такие как Аристотель, Леонардо
да Винчи и Альберт Эйнштейн, расширили кругозор знаний, раскрыв новые мысли и изобретения.
У нас были такие же замечательные таланты в области искусства, развлечений и спорта,
которые поразили нас всех необыкновенным талантом.
сайт ведет хронику истории жизни некоторых из самых
известных людей
в мире. Биографии этих людей показывают достижения и работы, которые повлияли на ход истории.
В муках и пытках рождается
слово,
Робкое, тихо проходит по жизни,
Странник оно, из ковша золотого
Пьющий остатки на варварской тризне.
Выйдешь к природе! Природа враждебна,
Все в ней пугает, всего в ней помногу,
Вечно звучит в ней фанфара молебна
Не твоему и ненужному Богу.
Смерть? Но сперва эту сказку поэта
Взвесь осторожно и мудро исчисли, –
Жалко не будет ни жизни, ни света,
Но пожалеешь о царственной мысли.
Что ж, это путь величавый и строгий:
Плакать с осенним пронзительным ветром,
С нищими нищим таиться в берлоге,
Хмурые думы оковывать метром.
Интересные факты
-
Стихотворение “Прапамять” было написано Николаем Гумилёвым в 1912 году и является одним из самых известных его произведений. Оно посвящено теме памяти и связи человека с прошлым.
-
В стихотворении Гумилёв использует образ “прапамяти”, которая хранит в себе воспоминания о прошлых жизнях человека. Он утверждает, что эта память может быть пробуждена в определенных обстоятельствах, например, во время сна или под влиянием сильных эмоций.
-
Стихотворение “Прапамять” стало одним из первых произведений в русской литературе, в котором была поднята тема реинкарнации. Гумилёв был одним из первых поэтов, кто открыто писал о своих верованиях в переселение душ.
Николай Гумилев «Прапамять»
И вот вся жизнь! Круженье,
пенье,
Моря, пустыни, города,
Мелькающее отраженье
Потерянного навсегда.
Бушует пламя, трубят трубы,
И кони рыжие летят,
Потом волнующие губы
О счастье, кажется, твердят.
И вот опять восторг и горе,
Опять, как прежде, как всегда,
Седою гривой машет море,
Встают пустыни, города.
Когда же, наконец, восставши
От сна, я буду снова я, –
Простой индиец, задремавший
В священный вечер у ручья?
Опыт других людей
“Прапамять” Николая Гумилева – это произведение, которое вызывает разнообразные эмоции у читателей. Одни восхищаются глубиной мыслей и красотой языка, другие находят в нем отклик на свои собственные переживания. Многие отмечают, что стихотворение Гумилева заставляет задуматься о вечных темах жизни, времени и памяти. Оно вызывает интерес к истории, культуре и философии. “Прапамять” – это произведение, которое остается актуальным и волнующим для читателей разных поколений.
Николай Гумилев «Предзнаменование»
Мы покидали Соутгемптон,
И море было голубым,
Когда же мы пристали к Гавру,
То черным сделалось оно.
Я верю в предзнаменованья,
Как верю в утренние сны.
Господь, помилуй наши души:
Большая нам грозит беда.
Николай Гумилев «Предложенье»
Я говорил – ты хочешь, хочешь?
Могу я быть тобой любим?
Ты счастье странное пророчишь
Гортанным голосом своим.
А я плачу за счастье много,
Мой дом – из звезд и песен дом,
И будет сладкая тревога
Расти при имени твоем.
«И скажут – что он? Только скрипка,
Покорно плачущая, он,
Ее единая улыбка
Рождает этот дивный звон.
И скажут – то луна и море,
Двояко отраженный свет –
И после – о какое горе,
Что женщины такой же нет!»
Но, не ответив мне ни слова,
Она задумчиво прошла,
Она не сделала мне злого,
И жизнь по-прежнему светла.
Ко мне нисходят серафимы,
Пою я полночи и дню,
Но вместо женщины любимой
Цветок засушенный храню.
Николай Гумилев «Предупрежденье»
С японского
Мне отраднее всего
Видеть взор твой светлый,
Мне приятнее всего
Говорить с тобою.
И однако мы должны
Кончить наши встречи,
Чтоб не ведали о них
Глупые соседи.
Не о доброй славе я
О своей забочусь,
А без доброй славы ты
Милой не захочешь.
Возможно, будет полезно почитать:
- Заявление о приостановке работы в связи с невыплатой зарплаты
; - Что сказано об увольнении по собственному желанию в п
; - Как восстановить утерянную квитанцию Потерял чек сбербанка можно ли восстановить
; - Где взять номер лицевого счета для заявления на налоговый вычет?
; - Порядок заполнения перечня заявлений о ввозе товаров и уплате косвенных налогов Проверить уплату косвенных налогов в белоруссии
; - Поиск инн организации по названию
; - Дистанционное обучение на бухгалтерских курсах
; - Измерение величин Измеряется s в физике
;
Частые вопросы
Какие из тем практически отсутствуют в творчестве Н Гумилева?
Основные темы стихотворений Гумилёва — любовь, искусство, жизнь, смерть, также присутствуют военные и «географические» стихи. В отличие от большинства современных ему поэтов, в творчестве Гумилёва практически отсутствует политическая тематика.
Какое транспортное средство заблудилась стихотворение Николая Гумилёва?
Передо мною летел трамвай. Он оставлял и при свете дня. Мчался он бурей тёмной, крылатой, Он заблудился в бездне времён…
В чем сущность теории этногенеза Л Н Гумилева?
В данной теории жизнь этноса подобна жизни отдельного человека, так как у этноса тоже есть родина (месторождение), родители (этносы-субстраты), он проходит последовательно рождение, детство, юность, взросление, старение и смерть.
Чьё творчество оказало большое влияние на Гумилёва?
Гумилёв своеобразно интерпретировал многие образы, символы и мотивы поэтического творчества лей-кистов («озерников») в своих стихотворениях, прозе и драматургии. Большое влияние творчество лейкистов оказало и на поэтов, близких к Н. С. Гумилёву, — И.
Полезные советы
СОВЕТ №1
Перед тем, как приступить к анализу стихотворения “Прапамять” Н.Гумилёва, ознакомьтесь с биографией поэта и контекстом, в котором было написано данное произведение. Это поможет лучше понять автора и его мотивацию.
СОВЕТ №2
Обратите внимание на особенности поэтического стиля Н.Гумилёва, его метафоры, образы и ритм. Попробуйте проанализировать, какие эмоции и мысли поэт хотел выразить через своё стихотворение “Прапамять”.
